В мире, где стриминговые хиты вспыхивают и угасают быстрее, чем готовится корейский «дошик», «Игра в кальмара» сумела удержаться на вершине — и не просто как культовый проект, а как глобальное социальное явление. Когда в 2021 году сериал буквально взорвал Netflix, казалось, что он сказал всё. Второй сезон вызвал споры, но не разрушил интерес. Спустя шесть месяцев после выхода второй главы, шоу вернулось в третий — и, как заявлено, в последний раз.
27 июня мы вновь оказались среди старых добрых зелёных спортивных костюмов и «кружков» с «треугольниками». Третий сезон «Игры в кальмара» — это не просто продолжение, а заявка на закрытие всего цикла. Но финал почти всегда труднее начала. Поэтому главный вопрос: стоило ли оно того? Возможно, этому сериалу нужно было уйти красиво ещё в первом раунде?
Ранее в сериале
Для тех, кто всё забыл, кратко напомним, что было в 1 и 2 сезонах.
Первый сезон «Игры в кальмара» вышел осенью 2021 года и моментально стал мировым феноменом. В условиях пандемии шоу о смертельных детских играх, в которые отчаявшиеся люди играют за шанс получить миллионы, поразило аудиторию своей жестокостью, метафорами капитализма и эстетикой.
Главный герой, Сон Ги-хун — неудачник, по уши погрязший в долгах — попадает на таинственный остров, где вместе с 455 другими участниками сражается за выживание в популярных детских играх. К концу сезона он остаётся единственным победителем и получает баснословный приз, но после моральной травмы решает не сбегать с деньгами, а отомстить создателям игры.
Во втором сезоне Ги-хун возвращается — но уже как человек, желающий разрушить систему изнутри. Вместе с чудом выжившим детективом Хван Джун-хо он начинает расследование и намеренно попадает в игру, где идёт новый набор участников.
Этот сезон Squid Game углубляется в социальную критику. Кроме того, изменяются и правила — теперь за каждое испытание можно получить часть приза и отказаться от дальнейшего участия. При этом игры становятся ещё более жестокими, а моральные выборы сложнее. Финал сезона заканчивается провалом восстания участников и гибелью ключевых союзников Ги-хуна.
О чём третий сезон
Изначально второй и третий сезоны планировались как один, но их решили разделить. И если вторая часть ещё худо-бедно могла похвастаться хорошим экшеном, то третья слеплена совсем из другого теста. Вместо очередного цикла кровавых игр мы получили рефлексивную и философскую притчу о цене человеческой жизни, вине, отчаянии, надежде и о том, как трудно оставаться человеком, когда весь мир превращён в бойню.
Сюжет стартует с того самого момента, где закончился второй сезон. Попытка бунта провалилась, почти все мятежники были убиты, а Сон Ги-хун выжил — возможно, в наказание. На его глазах в финале второго сезона жестоко убили лучшего друга, потому теперь Ги-хун впадает в тяжёлую апатию. Первые эпизоды сезона герой почти не говорит, пребывая в шоковом, полубезмолвном состоянии. Он ощущает вину, стыд и внутреннюю опустошённость, ведь, по сути, именно его решение поднять восстание привело к гибели десятков людей, поверивших в него. Сама игра продолжается: на арене остаются 60 участников, и их жажда победы только усиливается.
Пока главный герой отмалчивается в стороне с пронзительно печальным видом, центр действия временно смещается к другим игрокам. Среди них многие уже окончательно потеряли человеческий облик. Когда Ги-хун всё же находит в себе силы действовать, происходит его последняя трансформация. Из игрока и революционера он превращается в защитника.
Ключевой момент сезона наступает, когда одна из участниц рожает ребёнка прямо во время испытания. Новорождённая девочка становится символом жизни, противопоставленным всему насилию, происходящему вокруг. Это рождение — не просто поворот сюжета, а моральный раздел для всех участников. Кто-то видит в младенце помеху на пути к деньгам, кто-то — угрозу честной победе. Но Ги-хун принимает иную позицию: для него этот ребёнок — воплощение надежды и добра, последний шанс остановить этот кошмар, хотя бы спасая одну невинную душу.
Также в этом сезоне обостряется скрытый конфликт между Ги-хуном и Фронтменом (он же распорядитель игр). Тут мы явно видим трагедию двух сломленных людей. Их молчаливое противостояние — это кульминация всех идей сериала: борьба не с системой, а с внутренним монстром в каждом из нас.
Параллельно продолжается сюжетная линия полицейского Хван Джун-хо, который по-прежнему пытается найти остров и бороздит море на катере (его история становится почти пародийной, но об этом позже). Также становится ясно, чем завершится история охранницы из Северной Кореи Кан Но-ыль.
Чем всё это завершится — многие уже знают.
Что можно сказать о сюжете третьего сезона? Основная идея — всё та же беспощадная критика современной капиталистической системы, но теперь с особенно мрачным и проницательным акцентом на том, как псевдодемократические процессы могут маскировать абсолютную жестокость. В новом сезоне участники всё ещё голосуют после каждого испытания: продолжать игру или уйти. Это решение преподносится как проявление свободы. Но что на самом деле стоит за таким «выбором»?
Кажется, что сама идея свободы становится чем-то крайне извращённым. Особенно это заметно по тому, как Фронтмен умело манипулирует игроками, подталкивая их и дальше голосовать за продолжение игры. Такое голосование — это по сути форма принуждения, замаскированная под демократическую процедуру.
В отличие от предыдущих двух сезонов в новом с каждым эпизодом нарастает чувство безысходности. Его уже не так весело смотреть, потому что становится очевидно — вся затея главных героев о противостоянии катится в тартарары. Всё, что остаётся, так это следить за массовым убийством всех персонажей, которые успели полюбиться с начала второго сезона.
Этот сезон точно самый кровожадный, все потери здесь эмоционально разрушительны. Шоу последовательно и хладнокровно стирает границу дозволенного: убивают родных, приносят в жертву друзей, и даже рождение ребёнка среди этого ужаса становится скорее моральной дилеммой, чем чудом.
Из интересного: в третьем сезоне игры становятся ещё более изощрёнными (хотя казалось бы куда ещё), словно в наказание за неудавшееся восстание — теперь игрокам предстоит буквально убивать друг друга. К примеру, «прятки» превратили в настоящую охоту с оружием.
«В случае с третьим сезоном я хотел представить игры, которые действительно могли бы показать самую низменную сторону человеческой натуры, потому что сам сериал достигает своей кульминации. Я хотел, чтобы очень напряжённые игры раскрыли низменные стороны человеческой натуры», — рассказал шоураннер проекта Хван Дон-хёк Entertainment Weekly.
Он также пояснил, что у него изначально был список игр, в которые он играл в детстве. Из него он и черпал вдохновение на протяжении всех трёх сезонов.
«В первом сезоне у нас было много игр вроде «Перетягивания каната», в которых действительно использовалась высота и страх, который она вызывает, но во втором сезоне у нас не было этого элемента. Вот почему в третьем сезоне я решил добавить игры, которые действительно могут вселить страх в людей, испытывающих боязнь высоты», — добавил он.
Создатели
За создание третьего сезона «Игры в кальмара» вновь отвечает Хван Дон-хёк — режиссёр, сценарист и идеолог проекта. Он не просто автор идеи, но и человек, который воплощает её с самого начала, выдержав тяжелейшую производственную гонку ещё в первом сезоне, когда, по его словам, потерял от стресса несколько зубов. И хотя изначально Хван не планировал снимать продолжения, успех сериала оказался слишком большим, чтобы Netflix позволил ему завершиться одной частью.
В третьем сезоне режиссура Хван Дон-хёка остаётся узнаваемой: это всё ещё напряжённая, мрачная, но тщательно выстроенная драма с мощной визуальной и моральной составляющей.
Актёрский состав третьего сезона по сути не меняется. Главную роль по-прежнему исполняет Ли Джон-джэ — его Сон Ги-хун остаётся эмоциональным стержнем истории. Несмотря на то, что герой почти весь сезон пребывает в состоянии депрессии, именно Ли Джон-джэ делает его страдания живыми и убедительными, продолжая оставаться самым человечным и узнаваемым лицом среди участников.
Можно проследить, как кардинально менялась внешность героя от первого сезона к третьему — от легкомысленного должника до человека, способного на настоящую жертву.
«Я хотел сосредоточиться на том, как люди должны сохранять свою человечность в условиях жёсткой конкуренции в эпоху капитализма, сосредоточиться на том, как нам следует оставаться людьми даже в условиях жёсткой конкуренции. Я пытаюсь задать этот вопрос в качестве финального», — поделился Ли Джон-джэ в одном из интервью.
В роли Фронтмена снова появляется Ли Бён-хон. В третьем сезоне мы узнаём больше о его прошлом. Эти откровения не делают его мягче, но позволяют понять, откуда выросла его безжалостность.
«Я считаю, что после того, как он провёл время с игроками и насладился всеми этими моментами вместе с ними, я думаю, что в нём всё ещё осталось немного доброжелательности. Хотя он всё ещё хочет довести Ги-хуна до предела и доказать, что тот ошибается, я думаю, что в глубине души он хочет болеть за него. Он хочет, чтобы Ги-хун доказал, что у человечества есть надежда», — рассказал Ли Бён-хон в интервью GamesRadar+.
Визуал и «пасхалки»
Визуально третий сезон «Игры в кальмара» продолжает традиции франшизы и вновь демонстрирует впечатляющий уровень постановки. Сериал по-прежнему выделяется своей стилистикой: контраст ярких, почти игрушечных декораций и чудовищной жестокости, происходящей внутри этих искусственно-прекрасных пространств, остаётся фирменной чертой шоу.
Всё, что касается костюмов, декораций, цветовых решений, операторской работы — находится на высоте. Камера часто задерживается на деталях, а монтаж и музыкальное сопровождение чётко подчеркивают напряжение и безысходность. Особенно ярко в третьем сезоне себя проявила работа художников-постановщиков. Каждая игровая локация наполнена визуальными символами и метафорами.
К примеру, игра в «прятки» использует визуальный язык на полную мощность: комнаты, оформленные как лабиринт, разукрашены яркими, почти детскими узорами. Однако в этих рисунках кроется скрытый символизм. Так, дверь, ведущая прочь из опасного лабиринта украшена кровавыми отпечатками ладоней. Такие следы явно символизируют тех, кто погиб, так и не найдя выхода.
Во время игры в «прятки» происходит множество смертей, но одна из них наиболее драматична. В этой сцене можно заметить комнату, где на стенах нарисованы белые бабочки. Согласно корейскому фольклору, появление белых бабочек в доме предвещает смерть близкого человека. Это не просто красивый визуальный элемент, а гнетущий символ, прочитав который, можно заранее предугадать трагедию.
Но на этом хорошее заканчивается
В целом третий сезон «Игры в кальмара» — это визуально мощное и насыщенное символами зрелище. Здесь нет случайных деталей. Однако на этом похвалу стоит закончить. Далее нас ждут 12 минусов третьего сезона. Насколько невероятным был первый сезон, настолько же провальным, честно говоря, выглядит финал. В сезоне можно выделить как минимум с десяток минусов.
1. Неестественное деление на сезоны
Третий сезон формально подаётся как новая глава, но по сути представляет собой прямое продолжение второго, ведь события стартуют с того же момента, где история прервалась. В результате возникает ощущение, что это совсем не самостоятельная структура. Между выходами сезонов проходит полгода, в итоге из-за вынужденного разрыва теряется вся инерция сопереживания: зрители просто-напросто забывают часть персонажей (и что вообще происходило ранее), эмоциональное вовлечение явно снижается.
2. Отсутствие сюжетных откровений
Если в первом сезоне были по-настоящему шокирующие повороты, то третий сезон (впрочем как и второй) не предлагает ничего неожиданного. Все крупные «разоблачения» уже произошли. Повторение трюка с обманом главного героя (на этот раз — со стороны Фронтмена) смотрится лениво. Из шоу уходит вся интрига и азарт, оно никак не удивляет.
3. Обманутые ожидания финала
Третий сезон обещал раскрыть все карты: кто стоит за играми, что за организация управляет процессами, какова судьба персонажей. Но на деле — ни одного полноценного ответа, а ведь это финал истории. Поклонники выстраивали теории, ждали поворотов и логических завершений сюжетных арок. Вместо этого — ещё три игры и тонна упущенных возможностей. Нам не рассказали ровным счетом ничего нового (лишь крохотный кусочек прошлого Фронтмена). Сценарий просто бесконечно нагнетал тоску и безысходность, а после вывел Ги-хуна в точку, где он снова ничего не может изменить.
4. Младенец разрушает логику и сюжет
Момент, когда рождается ребёнок — одновременно и эмоциональная манипуляция, и фабульный просчёт. После этого сразу становится понятно, как всё закончится. В большинстве произведений используют один шаблонный сценарий — появляется ребёнок, а это значит, что жизнь взрослых больше не имеет никакого значения, они должны пожертвовать собой «ради будущего».
Учитывая это, могла ли остаться какая-то интрига, касательно финала сезона? Точно нет, ведь смерть младенца поставила бы крест на карьере создателей сериала, такую жестокость показывать точно не стали бы. Значит ребёнок должен выжить любой ценой. В итоге остаётся только один путь для развития сюжета, и он считывается моментально. Таким образом, финал превращают в нечто банальное и предсказуемое. В итоге обидно и за потерю интриги и за главного героя, которого благодаря младенцу целенаправленно подводят к финальной точке невозврата, делающей весь его путь бессмысленным.
Создатель шоу в беседе с The Hollywood Reporter высказал свою точку зрения, зачем был нужен ребёнок в этой истории. По его словам, в финале он хотел «повысить ставки и пойти на большой риск».
«Я хотел ещё точнее показать дно человеческой души, а также пролить свет на ещё более светлую надежду. С помощью ребёнка Ги-хун сможет показать эти темы более подробно. Я считаю, что все мы можем жить в этом мире так, как живём, благодаря усилиям и борьбе, которые приложило предыдущее поколение, чтобы сделать этот мир лучше. И причина, по которой нам нужно пытаться исправить мир, заключается в том, что мы хотим сделать этот мир лучше для нашего будущего поколения. Поэтому в нашей истории ребёнок олицетворяет не только человеческую совесть, но и будущее поколение, ради которого нам нужно измениться», — заключил Хван.
5. Нелогичная сцена родов
Продолжая тему младенца: один из самых абсурдных моментов — стремительные роды героини под №222. Она рожает в течение буквально 5-10 минут прямо во время игры, после чего довольно бодро встаёт и продолжает участие. Несколько сомнительно, что такое возможно в реальности. Также недоумение вызывает полное отсутствие логики персонажей в этот критический момент: вместо того, чтобы постараться втроём забаррикадировать своими телами дверь в комнату, где происходят роды, герои ютятся в углу и вдвоём держат участницу №222 за руку. Это точно поведение людей, оказавшихся в смертельной опасности? Хотя бы «на шухер» одного человека у двери поставили.
6. Отсутствие симпатичных персонажей к финалу
Смерти ключевых и харизматичных героев наступают слишком рано, а до финала добираются в основном неприятные и поверхностно прописанные персонажи, которые ранее не были раскрыты (кто эти люди вообще?). Это ослабляет эмоции и лишает зрителя возможности сопереживать. Концепция «отражения жестокости мира» понятна, но она реализована слишком топорно: все хорошие — мертвы, все злые — живы. Возможно, это была попытка показать зрителям, что мы должны научиться сопереживать даже самым конченным людям и нести в себе гуманизм до последнего. Однако эта мысль не считывается на поверхности и в целом не сильно раскрыта.
7. Фальшивый альтруизм
Некоторые персонажи проявляют неестественное, наигранное сочувствие и ставят жизни незнакомцев выше близких без достаточной мотивации. Это не выглядит как глубина характера, скорее — как плохо прописанная благость, вызывающая раздражение. Перечислять конкретные примеры не станем, но все эти моменты самопожертвования вызывают лишь одну эмоцию типичного Станиславского — «Не верю!».
8. Провал сюжетной линии братьев
«Плыли мы по морю, ветер мачту рвал…» или история детектива Джун-хо. Она началась ещё в первом сезоне: с тех пор отчаянный полицейский всеми силами искал Фронтмена и бесконечно бороздил море в поисках острова, где идут игры.
Прошло несколько лет и вот детектив, наконец, снова находит остров и своего брата. Чтобы что? Правильно, чтобы задать ему тот же самый вопрос («Брат, почему?!!») и точно также не получить на него никакого ответа. Всё. Ни эмоциональной отдачи, ни влияния на сюжет. Потраченные сезоны ради одной единственной реплики — абсолютная пустота.
9. Незакрытые второстепенные линии
Ещё одна отдельная от основного сюжета ветка: охранница из Северной Кореи, связанная с подпольными операциями по продаже органов. Она казалась потенциально важным персонажем. Но в третьем сезоне делает всего один значимый поступок, который в целом никак не влияет на главную сюжетную линию. Зачем всё это было, непонятно. Это словно совершенно отдельная история, которую как раз и стоило бы снять спин-оффом и раскрыть более полно.
10. Карикатурные VIP-персоны
VIP-гости стали буквально пародией – типичные «белые злодеи», да ещё и с жутким акцентом. Их диалоги — нелепые и неуместные, особенно в мрачных сценах. Вместо того чтобы усиливать ощущение ужаса и обречённости, эти персонажи ломают мрачную атмосферу. Причём проблема не в актёрах: по признанию самих исполнителей, им не давали сценарий целиком, реплики были переведены плохо, а играть приходилось в гипсовых масках, крича в пустоту. Это точно системный просчёт режиссуры и сценария.
Ещё несколько лет назад Джон Ди. Майклс, сыгравший VIP-персону поделился:
«Хотя у актёров действительно есть свобода исправлять неуклюжие диалоги, это часто происходит в последнюю минуту и сопровождается множеством ограничений. И часто у нас нет сценария для остальной части шоу. Нам дают только наши сцены, поэтому мы понятия не имеем о тоне».
Таким образом, актёрам приходилось самим для себя придумывать предысторию персонажей, которых им описали как «мерзких миллионеров и полных идиотов».
«Мы все были в очень тяжёлых гипсовых масках и сидели на диванах, которые находились на расстоянии не менее 20-30 футов от ближайшего VIP-персоны. Нам всем приходилось выкрикивать свои реплики куда-то в воздух, что добавляло странности в их исполнении», — признался ещё один актёр Дэниэл Кеннеди.
11. Утрата гуманистического посыла
Первый сезон «Игры в кальмара» вызывал сильные эмоции именно потому, что за всей своей мрачностью он сохранял веру в человека. Даже в аду смертельных игр находилось место для дружбы, сочувствия и жертвенности. Противостояние жестокости системы и человечности персонажей делало шоу по-настоящему тревожным и пронзительным.
Но к третьему сезону эта гуманистическая нота исчезает почти полностью. В сценарии будто бы больше не осталось места для доброты и надежды. Люди озлоблены, ожесточены, и даже появление ребёнка среди игроков не пробуждает в них сочувствия — скорее наоборот, усиливает жестокость. Ги-хун остаётся единственным, кто сохраняет принципы, но его фигура всё больше напоминает одинокого мученика на фоне обезумевшей массы.
Кажется, создатели шоу совсем утратили веру в человечество. Напряжённая драма о моральном выборе превратилась в беспросветную хронику человеческой деградации. Сериал всё ещё изобретательно мучает персонажей, но при этом всё меньше раскрывает их внутренний мир. Смотреть за всем этим не то чтобы очень увлекательно и зачастую даже неприятно, словно наблюдаешь за какой-то отъявленной «чернухой».
12. Куда пропали все женщины
В этом сезоне все женщины-игроки погибают крайне стремительно. Всех, кто оставался методично ликвидировали в одной из игр. В итоге к финалу сезона остаются лишь одни мужчины. Столь резкий перекос в сторону одного пола — выглядит не как случайность, а как сознательный выбор. А ведь дилемма с младенцем была бы более острой, если бы до финальной игры дожили не только одни мужчины, но и хотя бы одна женщина.
Последнее о чем хочется упомянуть в разборе «минусов» сезона — это концовка. Пересказывать её не будем, но кое-что о ней сказать всё же можно. Финал сезона был ужасающе трагичным и по большей части несправедливым, как к персонажам, так и к зрителям. Послевкусие у него горькое и приносит вопрос: «Зачем вообще всё это было?». Три сезона мы вместе с главным героем шли к чему-то, какой-то цели, чтобы… всё окончилось ничем и почти без последствий для антигероев.
Многих, возможно, такой The End удовлетворит. К примеру, актёр главной роли уже положительно высказался о концовке:
«Мы обсуждали это между собой, в актёрском составе, но я считаю, что режиссёр Хван придумал самый адекватный, самый непредсказуемый, самый значимый, самый интригующий и увлекательный финал из всех возможных».
Соглашаться с ним или нет — дело каждого. Тем более, что сам шоураннер проекта выразил свои сомнения по этому поводу.
«Я всё ещё думаю, хорошо это или нет, но зрители увидят сами», — отметил Хван.
Что в итоге
Увы, третий и, к счастью, последний сезон «Игры в кальмара» окончательно доказывает: ни зрителю, ни самому Ги-хуну не стоило возвращаться на этот остров. То, что начиналось как пронзительная притча о неравенстве и моральном выборе, превратилось в затянутое, эмоционально выхолощенное зрелище, повторяющее когда-то мощные ходы. Вместо внятного финала мы получили череду надрывных смертей и банальных диалогов.
Сериал будто бы сам устал от себя — он продолжает мучить своих героев, но уже не ради смысла, а ради эффекта. Всё, что во втором сезоне ещё вызывало надежду на раскрытие лора, на повороты, на какое-то новое слово — обнулилось в третьем. Ги-хун продолжает бороться, но его борьба пустая. В итоге всё вылилось в череду бессмысленных убийств/самоубийств. Даже главный герой уже по инерции сражается не за победу, а просто потому, что не может иначе. Его подвиг в конце теряет силу, ведь в этой истории, как оказалось, нельзя почти ничего изменить.
Искусство, возможно, не обязано дарить надежду, но оно точно должно предлагать смысл, а здесь всё закончено тем, что не оставляет ничего, кроме усталости и горечи.
Netflix выпускает сотни сериалов в год, прибыль сервиса только в первом квартале 2025 года составила 10,5 миллиардов долларов. Казалось бы, при таких ресурсах все шоу должны быть захватывающими, качественными и удовлетворяющими ожидания аудитории. Но как показывает третий сезон «Игры в кальмара», это не цель — это побочный эффект, если повезёт.
Один из хорошо известных приёмов, активно используемых в современной сериалопромышленности — намеренное раздражение зрителя. Часть контента делается такой, чтобы вас бесило и вызывало споры в комментариях и делало шоу вирусным. Особенно хорошо срабатывают именно негативные эмоции: они сильнее и заставляют говорить, а значит, генерировать охваты. Это уже система.
На этом фоне особенно цинично смотрится одно из заявлений Теда Сарандоса, согенерального директора Netflix. В интервью о доходах Netflix за четвёртый квартал 2021 года он высказался о тогда ещё не вышедшем втором сезоне шоу: «Вселенная «Игры в кальмара» только начинается».
И в этом вся суть. Для Netflix «Игра в кальмара» — это уже не история, а интеллектуальная собственность, бренд, который можно масштабировать до бесконечности. Игры, шоу, мерч, спин-оффы, аттракционы — всё это давно запущено. И если в первом сезоне был автор, была идея, была боль и личная история, то теперь это просто конвейер. Жажда наживы — та самая тема, против которой шоу изначально выступало — в итоге его же и поглотила.
Трудно не видеть иронию в том, что сериал, разоблачающий капиталистическую жестокость, сам стал её жертвой. Возможно, сам Хван Дон-хёк не планировал такого исхода, когда писал свою антикапиталистическую притчу, но теперь уже неважно. Игры продолжаются. И несмотря на то, что хотелось бы верить в финальность третьего сезона, давайте будем честны: мы ещё не раз увидим розовые комбинезоны. Потому что ничто не вечно. Кроме человеческой жадности.
«Огромная свинья-копилка» продолжит наполняться деньгами, ведь франшиза точно никуда не уйдет. Ранее уже был анонсирован спин-офф: поговаривают, что адаптацию шоу для США в 2025 году будет снимать сам Дэвид Финчер. Кроме того, явный намёк проскакивает в финале третьего сезона: в сцене, которая разворачивается где-то в Штатах, появляется новый рекрутёр — его сыграла Кейт Бланшетт. Хотя, возможно, появление этой голливудской звезды ничего и не значит.
«Что касается Кейт Бланшетт, то она просто лучшая, с непревзойденной харизмой. Кто её не любит? Поэтому мы были очень рады её появлению. Нам нужен был кто-то, кто мог бы завладеть экраном всего одним-двумя словами, что она и сделала. Если Кон Ю — корейский рекрутер, то я подумал, что она идеально подошла бы на роль американского рекрутера, чтобы завершить историю коротким, но захватывающим и впечатляющим финалом», — поделился Хван.
К слову, сам Хван также не собирается сидеть сложа руки. Видимо, он тоже хочет успеть погреть их на огне славы. В скором времени шоураннер может заняться созданием своего спин-оффа. Не исключено, что он охватит промежуток между первым и вторым сезонами, когда Ги-хун занимался поисками рекрутёров в метро.
«Это был трёхлетний период, и, возможно, я мог бы показать, чем занимались вербовщики, капитан Пак, офицеры или люди в масках в тот период, не на игровой арене, а за её пределами. Так что это лишь смутное представление, которое, возможно, будет развито в будущем (…) Третий сезон действительно является финальным, и вы сможете почувствовать это, как только посмотрите его. Но я не пытаюсь сказать, что я собираюсь полностью закрыть двери для спин-оффов или продолжений, потому что никогда не говори никогда», — заключил Хван.
Немного о цифрах
Что ж, пока кинобоссы раздумывают о продолжениях, спин-оффах и прочем, рейтинги неумолимо падают. Да и не только они летят вниз.
За первые три дня после релиза, с 27 по 29 июня, заключительная часть «Игры в кальмара» собрала 60,1 миллиона просмотров по всему миру — это рекордный старт по внутренним метрикам Netflix. Второй сезон, напомним, в декабре 2024-го набрал 68 миллионов, но за четыре дня. То есть интерес к шоу был огромный — миллионы людей по всему миру ждали финала, хотели увидеть развязку и, возможно, поверить, что у этой истории всё же найдётся смысл.
Хотя рейтинг критиков на Rotten Tomatoes по-прежнему держится на достойном уровне — 78%, зрительская оценка рухнула до пугающих 50%. Это именно тот случай, когда разрыв между профессиональной и массовой реакцией становится слишком очевидным, чтобы его игнорировать. Критики могут оценить операторскую работу, монтаж, визуал, но зрители оценивают ощущения. И если в сердце вместо сочувствия — пустота, а вместо катарсиса — раздражение, никакие хвалебные обзоры уже не спасут.
На IMDb финальная серия получила низкую оценку — 6,8. Из всего сезона самой рейтинговой серией оказалась вторая с оценкой 8,7. Остальные не дотянули и до 8.
Феноменальный старт третьего сезона не спас его от волны критики — и последствия не заставили себя ждать. Уже через три дня после премьеры, 30 июня, на фондовом рынке Южной Кореи началась настоящая лихорадка. Акции Artist Studio и Artist Company, где Ли Джон-джэ — ключевая фигура, рухнули на 22,84% и 19,77% соответственно. Под удар попали и другие связанные с проектом компании: WYSIWYG Studios, отвечавшая за визуальные эффекты, потеряла почти 6%, Dexter Studios — 7,1%, а Showbox, один из инвесторов Siren Pictures, ушла в минус на 7,9 %..
Любовь зрителей измеряется не цифрами, а эффектом, который оставляет история. А с этим, увы, у финала культового сериала оказалось всё куда слабее, чем ожидалось. Выводы очевидны.
